Билл — герой Галактики на планете Бутылочных мозго - Страница 39

— Если так, то это прискорбный недостаток, — заметил правый судья.

— И весьма прискорбно, что ему придётся за это заплатить.

Трое судей посмотрели друг на друга и улыбнулись удовлетворёнными улыбками людей, способных сохранять чувство юмора в трудной ситуации.

— Ну а теперь, обвиняемый, вы обвиняетесь в нелегальной и без лицензии посадке на неправомочном космическом корабле на территории общественного фестиваля, таким образом серьёзно нарушив ход фестиваля слизней, и нанеся организатору фестиваля, Зеку Хорсли, публичное оскорбление преступным образом. Обвиняемый, что вы можете сказать в своё оправдание?

— А? — спросил Билл.

— Являлись вы или нет членом команды космического корабля, совершившего посадку на территории фестиваля?

— Послушайте, — сказал Билл, — нас сбили. Я был пассажиром на корабле. Но нас сбили свинглы. У нас не было выбора, где приземляться.

— Я не спрашиваю, был ли у вас выбор, — сказал средний судья. — Я спрашиваю, приземлялись ли вы на вышеупомянутой территории ярмарки?

— Полагаю, да, — ответил Билл. — Я говорю гипотетически.

— Должным образом запротоколировано, — сказал средний судья, его левый глаз характерно прищурился.

— Хорошо, даже если я приземлился на территории ярмарки, во-первых, я ничего не мог с этим поделать, во-вторых, никто не пострадал, так что я прошу забыть это и позволить мне вернуться к своей военной команде.

— Никто не пострадал? — фыркнул средний судья. — А как насчёт слизней?

— Каких слизней?

— Слизней, которые были собраны на выставку слизней, вот каких слизней.

— Да, ну и что насчёт них?

— Ваш корабль раздавил вольер, где спали слизни.

— Вы имеете в виду, что мы раздавили вольер со слизнями? — переспросил Билл, впадая в неуправляемый смех, как склонны поступать люди, когда шутят в крайне напряжённой обстановке. — Как-нибудь я возмещу ущерб. Или Дью. Сколько будет стоить доставить ещё один грузовик слизней?

— Он пытается облегчить свою вину, — прикрывшись ладонью шепнул средний судья левому.

— В его словах есть здравый смысл.

— А как насчёт оскорбления Хорсли?

— А кроме того, разве слизни заменимы?

— Не в таком количестве.

— Очевидно, что не в таком количестве. Я имею в виду другое количество, которое сможет представлять ярмарку, большее чем на ярмарочной бирже.

— Трудно сказать. Вы также хорошо как и я знаете, как трудно набрать целый грузовик действительно отборных толстых слизней, особенно сейчас, с наступлением сухого сезона.

— И всё ещё остаётся нерассмотренным вопрос об оскорблении Хорсли.

— У меня было бы больше сочувствия к положению Хорсли, — сказал правый судья, а его веко перестало дёргаться, — если бы он не был парнем, которого кто-нибудь непременно стукнул бы прекратителем-дружбы, если бы сейчас были старые тёмные дни.

— Верно, — сказал средний судья. — Никакого сочувствия Старому Хорсли. Что вы скажете, если мы отпустим обвиняемого, объявив ему выговор?

— Полагаю это будет то, что надо, — сказал левый судья, — хотя это выглядит немного суровым наказанием.

— Он шутил, — заметил средний судья.

— Он это делал. Да, пусть будет выговор?

Они повернулись к третьему судье:

— А что вы скажете?

— Ээ? — произнёс третий судья.

— Мы голосуем за выговор.

— Прелестненько, — сказал третий судья, — пусть будет суровое наказание. Обвиняемый, вы согласны с приговором?

— Естественно, — ответил Билл, думая, что это самые прекрасные чужаки, которых он встречал за долгую жизнь, и обладающие во многом более цивилизованной и утончённой системой правосудия, чем многие другие, включая его собственный народ.

— Очень хорошо, — сказал средний судья. — Бейлиф! [Бейлиф — судебный пристав.] Внесите выговор!

* * *

Впоследствии Билл сам не мог поверить, как он мог быть таким глупым, чтобы согласиться на подобный выговор, не уточнив, что это значит. Расы чужих являлись чуждыми и подлыми, так вдалбливали в него военные. Наряду со множеством других вещей, которые он пытался забыть. Они проповедовали недоверие ко всем, непохожим на них. Так как во Вселенной было всего несколько рас пузатых и преждевременно облысевших, то это означало, что они не доверяли никому. У свинглов была особенно плохая репутация.

— Мошенники, вот как я их называю, — говорил Биллу старый сержант Задодробильщик в учебном центре в Форт Зиггурат, куда Билл был послан для повторного обучения, на тот случай, если он забыл как издавать вопли во время штыкового боя. — Я зову их мошенниками и в этом их сущность. И я скажу тебе кое-что ещё. Они терпеть не могут шуток.

Билл убедился в этом на собственном примере. Но он не мог предвидеть неожиданную природу выговора. Когда они выкатили белую тележку, покрытую черным бархатом, он собирался снова засмеяться. Над тем, что свинглы преподносят выговор на чёрном бархате. Но смех застрял у него в глотке, когда бейлиф, по сигналу среднего судьи, осторожно снял покрывало, обнаружив под ним нечто, на первый взгляд выглядящее как крошечный декоративный скарабей [вид жука]. Затем стража крепко схватила его, а бейлиф поднёс к его уху блестящую маленькую вещь. Это было уже отнюдь не смешно. Билл старался вырваться из захвата и был уже близок к успеху, так как его короткая мускулистая фигура могла достаточно легко справиться со странными высокими и плохо сложенными свинглами — кстати это была ещё одна причина, почему свинглы всегда подозревают смеющихся над ними людей. Но он никак не мог стряхнуть их. Они удерживали его, пока бейлиф приближал блестящее скарабее-образное существо к его уху.